Масленица это блинная неделя. Со своим разнообразием: блины с вареньем, творогом, сметаной, маслом и всем тем, что хранит холодильник или погребок. Затем сжигают чучело, но это, по-моему, пошло уже от язычества, хотя все праздники на Руси переплетались как косы, христианство и язычество. Стараешься разнообразить или отсортировать, а получается как всегда. Хочется в этот год соблюсти пост перед пасхой, но начинается пост и ты как будто загнанный в угол, нарушаешь свои обещания.
Ешь, что дают и выбираешь, что повкуснее. Не знаю, смогу ли я в этот год соблюсти пост, но чем старше становишься, тем сознательней к этому подходишь, с верой в сердце, но дух твой слаб и ты нарушаешь данные обязательства. Мне вспомнился случай, который произошёл давно и о котором я хочу вам рассказать: Давно это было, и праздник у нас был в разгаре, На улице шёл дождь со снегом, и было мерзко и сыро. Мы под музыку танцевали и веселились и вдруг стук в дверь. Все кричим – Открыто! Заходите! И заходит монах, почему монах, так по одежде видно и спросил – «Можно погреться и обсушиться?». Никто не против. Делаем потихонечку музыку, и предлагаю ему чай. Он покорно благодарит и пьёт маленькими глоточками, обжигая губы, чуть дрожа от холода. Я спросила, откуда путь держит и как далеко ему ещё идти?, на Мой вопрос он ответил просто, я из Москвы иду в санаксарский монастырь, а путь мой долгий, потому что шёл с монастыря в Москву до этого на покаяние, чтоб помолиться за грехи свои и своих братьев.” Музыку мы вообще выключили. Прихожанин в наш дом был нам интересен, а самое главное, что простота и теплота шла от этого человека, которого мы видели впервые. Тут я соображаю, что я просто предложила чай, а может он есть хочет, и недолго думая, предложила тарелку борща. Монах с именем Меркурий согласился и начал есть потихонечку, и тщательно пережёвывая. Кусок мяса он не тронул, а на мой недоумевающий взгляд сказал: – Матушка, пост! Господи прости, я совсем забыла про пост и знаю что борщ на мясном бульоне, попросила прощение у Меркурия. На что он сказал, что это ничего, но может вам, больше дать было нечего, ответил и успокоил этими словами, меня. Он долго рассказывал, что идёт по дороге и на той стороне, где машины идут навстречу, чтоб не подвозили его по-пути, а думали, что идёт он по своим делам. На ночь он останавливается там, где пустят, а если нет, то продолжает свой путь. Я спросила, а много ли отказывают, он ответил, что да! Сердце моё сжалось, я предложила ночлег, Меркурий не отказался. Мы потом долго сидели и разговаривали. Я понимала, что человек устал, ему бы отдохнуть, но любопытство и мирская моя любознательность брала верх. Оказывается это длинная история, которую он мне рассказал про себя, я хочу изложить и вам.
В данный момент я не вспомню, как звали этого человека в миру, или просто не запомнила, да и 15-16 лет с тех пор наверно прошло, а может чуть больше, но был он олигархом, богатым человеком где-то в Уфе или Казане, имел много акций нефтяных компаний и сам старался вести дела. Перед вылетом в Москву на подписание контракта у него отлетела пуговица на рубашке и поэтому была виновата его мама, которая стояла рядом. Она предложила пришить, но он так на неё накричал, что лезет не в своё дело, вечно трётся под ногами и т. д и тому подобное. Мама, конечно, заплакала, а он стукнул дверью и ушёл. Опаздывая на самолёт, пришлось подгонять шофёра. Звонила постоянно жена, которая раздражала. У неё опять какие-то вопросы насчёт детей, которые тоже вставали на пути проблемной обузой. Крутилось в голове мысль, что я за всё оплачиваю, так сами решайте всё. Но его никто не понимал. На самолёт я не мог опоздать. Миллионные контракты будут погублены. Шофёру на ухо кричал, что всю семью сгною, оставлю без куска хлеба и… МРАК!!! Да, я видел мрак, тишину и мрак. Это было страшно! Мрак-это не темнота, а как кисель, который можно щупать, смотреть, но ничего не видеть, вроде как боишься зайти вглубь, боишься, что там чудовище и здесь оставаться нельзя, надо идти, потому что чудовище уже рядом. И в этой чёрной кисельной мгле я находился полгода. Это потом я узнал, что была авария, мы врезались в бензоколонку, погибло много людей, был взрыв, погиб шофёр, сгорели все документы. Это потом я узнал, что умерла моя мама от инфаркта, после моих оскорбительных слов. Но сейчас я без имени, отчества и фамилии, не знаю, откуда я и зачем вообще живу, сидел возле храма, на лавочке и слушал пение церковного хора. Батюшка кормил меня и давал приют. Как-то он сказал мне, что здесь сижу? Ты заходи в храм, просто побудь на молитве, послушай пение, а не понравится, то опять на скамеечку вернёшься. Я решился на третий день. Зашёл, зажёг свечу, встал возле иконы и, слушая молитвы, меня как прорвало. Слёзы лились рекой, я не стеснялся их, у меня из груди они шли, от сердца и от всего тела. Я не понимал этого состояния, но мне становилось легче. Каждый день, посещая храм, я плакал. А потом душа стала обретать радость и улыбка не сходила с моего лица. Я понял счастье и блаженство жизни. Вот оно-это самое настоящее обретение покоя. Ещё много мы говорили обо всём. Он рассказывал о строительстве монастыря, о пороках, о людях, которые встречались на пути. И всего не опишешь в словах, а особенно в эмоциях. А утром он начал собираться в дорогу. Подарил нам каждому по молитве, которая каждому должна принадлежать. Он доставал их из кучки, перевязанной тонкой резиночкой. Мне досталась молитва оптинских старцев. Замечательная молитва. Ботинки его высохли, а вот перчатки оставались на стуле и были мокрыми. Я достала варежки и сказала, что они тёплые и руки не замёрзнут, а перчатки в сумке потихоньку высохнут, но перчатки Меркурий положил на батарею и тихонечко сказал: “Двух ряс не одевают! Поэтому кто-то зайдёт с озябшими руками, вы, матушка перчаточки сухенькие ему и отдайте, а они ему и руки согреют”. С тем и отправился в дальний путь. На дорогу я дала ему батон хлеба и 50 рублей. Он заулыбался и сказал, что за хлеб спасибо, а вот денег не возьмёт. Ночной разговор с этим удивительным человеком не прошёл для меня даром, поэтому я ему сказала тоже с добродетельной улыбкой, что это не я ему даю деньги, а моей рукой Господь! Я ещё долго вспоминала его рассказ, что жена его встретила человека, который верит в господа нашего. За это он молился. Что никто не знает, что он жив и у него есть могила на родине по тому мирскому человеку. Что он не монах, а послушник. А на покаяние ходил, потому что грешен, даже в мыслях своих. Я часто вспоминаю и иногда молюсь за него, потому что, зайдя поздно в наш дом, он принёс в него ощущение божества, тепла и любви. И каждый раз собираюсь держать пост, я вспоминаю отца Меркурия, но видимо кисель у меня внутри, а не твердь, когда хватает меня на неделю поста.
